Сатанстое [Чертов палец] - Джеймс Купер

В Сатанстое мы прибыли несколько поздно из-за остановки в Лайлакбеше. Матушка моя была страшно рада вновь увидеть меня целым и невредимым после двухнедельного отсутствия и пребывания в Нью-Йорке, среди всех соблазнов и искушений столичной жизни. Мне пришлось рассказать ей все: где я был и что видел, рассказать про Пинкстер и про льва, и про любительский офицерский спектакль. И вот однажды, когда я сидел в своей комнате, сочиняя стихи, что мне очень плохо давалось, вошла моя матушка и села с работой в руках возле моего стола.

— Пиши, пиши, — сказала она, — я не буду тебе мешать!

— Да я уже кончил, — отвечал я, пряча бумагу в стол, — я просто переписывал стихи!

— Ты пишешь стихи? — спросила она. — Ты поэт?

— Упаси меня Бог! Да это не лучше, чем быть школьным учителем, как Язон!

— Кстати, о нем! Скажи, пожалуйста, как это случилось, что ты спас из пасти льва какую-то девушку, как мне рассказывал мистер Ньюкем?

Вероятно, я покраснел, как раз потому, что почувствовал, как кровь прилила мне в голову, и положительно не в состоянии был произнести ни слова.

— Да отчего же тут краснеть, мой милый? Семья Мордаунтов такая уважаемая, что оказать им услугу и быть принятым у них в доме должно быть приятно каждому молодому человеку! Так как же, борьба твоя со львом была очень опасная?

— Да борьбы никакой не было, прежде всего! Это все сочинил Язон! — воскликнул я и рассказал все, как было в действительности.

— Ведь Аннеке Мордаунт единственная дочь, как мне говорил Дирк?

— Так Дирк вам говорил о ней? — спросил я.

— Да, очень часто! Ведь они родственники так же, как и ты!

— Как и я? — воскликнул я. — Да разве мы в родстве с Мордаунтами?

— Да, не в особенно близком, но все же в родстве: моя прапрабабушка, Алида Ван дер Гейден, была двоюродной сестрой прапрабабушки Германа Мордаунта. Таким образом, ты и Аннеке родственники. Говорят, это очень хорошенькая девушка…

— Хорошенькая?! Ах, мамаша, она красавица; она настоящее совершенство во всех отношениях, она положительный ангел!

Пылкость, с какой я высказал эти похвалы, по-видимому, несколько удивила мою матушку, но она не сказала ни слова, а перевела разговор на урожаи, на хозяйство, очевидно, удовольствовавшись тем, что она узнала, и не желая большего.

Вслед за прекрасным и столь знаменательным для меня месяцем маем наступило лето. Я всячески старался найти себе дело, работу, проводил целые дни в поле, помогал отцу в счетоводстве, но ничто не могло отвлечь меня от мыслей об Аннеке. И вот, когда в середине лета к нам приехал Дирк и предложил мне поехать вместе с ним к Мордаунтам, я очень обрадовался этому предложению.

Как человек предусмотрительный и осторожный, Дирк предварительно написал Герману Мордаунту, чтобы узнать, не обеспокоим ли мы их своим приездом. Ответ не заставил себя ждать: нас приглашали самым радушным образом. Мы выехали из дома с таким расчетом, чтобы приехать в Лайлакбеш незадолго до обеда. Аннеке встретила нас, несколько раскрасневшаяся и оживленная, с милой, приветливой улыбкой на устах. От нее мы за обедом узнали, что любительские спектакли офицеров продолжались до самого ухода полка из Нью-Йорка. Аннеке, живя в имении, была за все это время только на трех представлениях и настолько же хвалила, насколько и порицала эти спектакли, отдавая справедливость превосходной игре мистера Бельстрода.

Уступая настояниям наших радушных хозяев, я согласился заночевать в Лайлакбеше, но на другой день мы с Дирком уехали вскоре после завтрака. Я привез Герману Мордаунту настоятельное приглашение от имени моих родителей — приехать к нам отведать нашей рыбы и дичи вместе с обеими барышнями, и в сентябре Герман Мордаунт и обе барышни приехали к нам. Они пробыли у нас день и уехали в тот же вечер. Я поехал их проводить и простился с Аннеке на этот раз на несколько месяцев.

1757 год был памятным для колоний. Монкальм захватил форт Уильям Генри и перерезал весь гарнизон, после чего неприятель завладел Шамплейном и занял Тикондерогу. Все это вызвало весьма сумрачное настроение в колониях; по весне предполагалось предпринять с помощью подкреплений, ожидаемых из Англии, и призыва местной молодежи нападения на неприятельские отряды, чтобы вернуть свои потери. Лорд Лаудон был отозван и замещен старым воякой Аберкромби; из Индии прибывали все новые полки; вместе с ними приехала и труппа профессиональных актеров, и последующая зима в Нью-Йорке была столь богата увеселениями, что слухи о том дошли даже до Сатанстое.

ГЛАВА X

Милый друг, какое счастье, что я тебя встретил в Савойе! Осужденный блуждать по свету без родины, без приюта, я забыл все невзгоды при пожатии дружеской руки.

Зима подходила к концу, и мне исполнился двадцать один год. Отец и полковник Фоллок, который нынче чаще прежнего приезжал к нам, стали серьезно поговаривать о путешествии, которое мы с Дирком должны были предпринять. Раздобыв карты, стали разрабатывать маршрут. Громадный план Мусриджа (Оленьей Горы) — так именовалось наше новое владение — внушал мне чувство вожделения note 2: на плане всюду значились холмы, речки, озера и леса. Быть владельцем или совладельцем всего этого мне казалось весьма завидным.

Прежде всего следовало решить, каким образом Дирк и я доберемся до Мусриджа, по морю или сушей.

Можно было дождаться, когда река очистится ото льда, и, воспользовавшись одним из судов, отплывающих раз или два в неделю из Нью-Йорка в Альбани, прибыть в этот город без особых затруднений. Но теперь, по случаю войны, все эти суда будут, без сомнения, заняты войсками, главным образом для доставки провианта и припасов, вследствие чего пришлось бы по пути испытывать много задержек и постоянно иметь дело с фуражирами, провиантмейстерами и разными поставщиками.

Дед мой, седовласый старец, проводивший обыкновенно все утро в халате и колпаке, но никогда не забывавший переодеться к обеду в камзол и парик, неодобрительно покачал при этом головой и сказал:

— Старайся иметь как можно меньше дела с этим народом, Корни! Знайте, что если вы попадете в их лапы, то они отнесутся к вам, как к бочонку солонины или мере картофеля, и если уж вам придется следовать за войсками, то лучше оставайтесь среди настоящих солдат, но только не среди этих пиявок-поставщиков!

Значит, о водном пути лучше было и не думать, а сухим путем, если воспользоваться санной дорогой, можно было добраться до Альбани в три, много в четыре дня. Решено было избрать этот последний вариант. Когда все было готово для нашего отъезда, родители наши преподали нам свои наставления.